Журналист для Брежнева или смертельные игры - Страница 25

К оглавлению

25

Кождаев закрыл последнюю страницу белкинской рукописи и взглянул на меня.

– Продолжение есть?

– Нет, но будет.

– Вы знаете, тут все клички выдуманы, и в Баку я никогда не был, все руки не доходили. И вообще тут есть какая-то туфта, как в кино. Но вот эта история с конкурсом на то, кто больше снимет часов… Я думаю, что это – Сало, он же – Старшой. Как он мазал часы – никто не мазал, и как он подличал – никто не подличал в нашем деле. Сажать пацанов на иглу, чтоб они на него работали – это на него очень похоже. Я даже не удивлюсь, если он же и торговлю наркотиками там организовал, чтоб и с другого бока на своей же шпане наживаться.

– Как он выглядит?

– Да он никак не выглядит. Такой – безликий. Как вот тут описано. Правда, тут у него зубы металлические, этого я не помню, но, может быть, он вставил, я его двенадцать лет не видел. Паскуда! Тут за каждого пацана воюешь, а он их пачками на иглу сажает!

– Ты думаешь, что Генерал и этот тип с металлическими зубами – одно лицо?

– Конечно!..

Через двадцать минут я был на Петровке, 38, в кабинете Светлова. Вдвоем с капитаном Ласкиным мы перебрали брошенные Ожерельевым на диван папки розыскных дел, и уже в двадцатой папке в графе «Клички, прозвища, под которыми совершал преступления», наткнулись: «Старшой, Сало, Пахан, Курево.».

Тут же взглянули на первые графы подколотой к обложке статистической карточки:

...

«Гридасов Семен Яковлевич, 1926 года рождения, четырежды судим за воровство и разбой по ст. ст. 144 и 146 УК РСФСР. Рост 1 м. 72 см. Глаза голубые, волосы белесые, телосложение – среднее, особые приметы – передние зубы металлические. 17 мая 1973 года совершил побег из колонии особого режима № 402-77 Иркутской области. Местонахождение – неизвестно».

Тот же день, понедельник, 4 июня, после 21.00


Рукопись журналиста Белкина
Глава 3. КПЗ

Итак, меня арестовали на Бакинском аэродроме из-за этого дурацкого гроба с опиумом.

Что чувствует человек в тот миг, когда его арестовывают? Первое желание – выдернуть плечо из-под руки милиционера, освободиться и крикнуть: «Вы с ума сошли? Да вы знаете, кто я?!». И тут же – руку в карман пиджака, достаешь красную книжечку «Комсомольская правда», где сверху еще значится золотыми буквами «ЦК ВЛКСМ», и все – человек меняется в лице, любой милиционер берет под козырек. О, сила красной книжки! Она открывает двери закрытых цековских буфетов и пляжей, начальственных кабинетов, билетных касс, спецраспределителей, гостиниц, складов и даже – женские сердца! Человек с красной книжкой – с хорошей цековской красной книжкой – может все: пригласить девушку с Дом журналиста или в Дом кино на закрытый просмотр зарубежного фильма, получить путевку в закрытый дом отдыха, достать мясо в Елисеевском магазине, купить импортные шмотки в сотой секции ГУМа, получить столик в любом ресторане, курить «Марлборо» и пить «Скотч-виски» из редакционного буфета, нарушать правила вождения автомобиля и даже послать к такой-то матери постового милиционера! Все можно под прикрытием хорошей цековской красной книжки. Но в тот момент, когда бакинский милиционер взял меня за локоть и сказал с акцентом: «Ви арэстованы», я вдруг с ужасом понял, что спасительная красная книжка, волшебная палочка-выручалочка, вместе со всеми документами, блокнотами памирской командировки, электробритвой и еще какой-то мелочью осталась в руках Ани Зияловой и ее брата, которых уже, как говорится, след простыл с аэродрома. А я в затасканной ковбойке, нестиранных джинсах и грязных кедах – сразу превратился в заурядную личность, в плебея.

Я оглянулся на багажное отделение.

– Послушайте, у меня там рюкзак в багаже… – пробовал я втолковать милиционеру.

– Ладно, ладно, иди! – грубо толкнул он меня сторону дежурной «раковой шейки» – закрытого, занавешенного милицейского микроавтобуса, в котором возят задержанных и арестованных.

– Да подождите! – рванулся я. – Я – корреспондент из Москвы! Из «Комсомольской правды»!

– Документы есть?

– Документы в сумке, пропали. Но может быть, они их бросили…

– Пропали! – передразнил он. – На себя посмотри! Жулик ты, а не корреспондент! Опиум возишь! Контрабандист! Давай, давай, лезь в машину, меньше разговаривай!..

Да, без красной книжки, без редакционного удостоверения и паспорта я вдруг почувствовал себя голым и безоружным, я сразу стал простым человеком, никем и ничем. И когда он просто взашей, как ничто, как быдло, толкнул меня в «раковую шейку», я вдруг остро почувствовал, как страшно, как опасно быть простым человеком…

Но затем, через несколько минут, уже когда автобусик тронулся и через решетку в крохотном заднем окне я увидел, что меня везут с аэродрома в город, я успокоился и даже с интересом взглянул сам на себя. В конце концов все выяснится, а пока – я попал в неплохое приключение. Прекрасная тема для газетного очерка или репортажа. В голове тут же возникли варианты газетных заголовков: «Гроб без покойника», «Летающие наркотики», «Репортаж из тюремной камеры» – о, от такого материала вся редакция закачается, а в «Литературке» или в «Известиях» лопнут от зависти!

Все-таки они идиоты, подумал я о милиции. Вместо того, чтобы блокировать дороги и ловить Зиялова с его прекрасной сестрой (черт побери, неужели она на пару с братом занимается перевозкой наркотиков?!), так вот, вместо того, чтобы ловить Зиялова, перекрыть дороги, блокировать железнодорожную станцию и морской порт, допросить грузчиков, изъять багажные документы на этот гроб и так далее – вместо всех этих срочных мер, доступных пониманию даже такого невежды в уголовных делах, как я, они арестовали первого попавшегося человека, везут черт-те куда, теряют время. Пропал мой рюкзак, впрочем, его-то, этот рюкзак, они, наверное, арестуют, поскольку кому же его выдадут без багажной квитанции? Но вот сумка, сумка с документами накрылась…

25