Журналист для Брежнева или смертельные игры - Страница 51

• Предыдущая
• 51 / 94
• Следующая

– Спасибо, пройдемте со мной, – Светлов спешно двинулся к почтовому отделению котласского аэровокзала. Здесь стоял междугородний телефон-автомат и Светлов тут же набрал по коду Петровку, 38, свой служебный телефон и продиктовал своему заместителю майору Ожерельеву: «Елена Васильевна Смагина, гостиница „Пекин“, телефон поставить на прослушивание, междугородние звонки не соединять, Смагину срочно взять под наблюдение, с ней должен быть Акеев».

Безусловно, Акеев жить в гостинице не имел права, он был без паспорта, но нелегально, за взятку мог ночевать и в «Пекине» у своей любовницы.

– Спасибо, капитан, – сказал Жарикову Светлов. – Родина вас не забудет. Я сообщу в ГУИТУ о вашем ревностном отношении к делу.

– Это еще не все, – все так же хмуро сказал Жариков. – Хотя у нас лагерь образцово-показательный и на каждом шагу плакаты висят и лозунги типа «Честный труд – дорога к свободе» и «Моральный кодекс строителя коммунизма», а на самом деле это одна показуха. Смагин заигрывает с зеками, либеральничает, оркестр тут организовал, и в результате – прошу вас… – он открыл сжатый на протяжении всего разговора кулак. В его жесткой ладони лежали две ампулы морфина. – Это морфий. Я реквизировал у зеков во время последнего шмона. А вот это – упаковка, нашел в мусоре, – Жариков достал из кармана кителя кусок картонной коробки. На фабричного образца этикетке стоял чернильный штамп «Главное Аптечное Управление г. Москвы» – Как видите, товар из Москвы. И я не сомневаюсь, что привозит его будущий зять майора Смагина Виктор Акеев.

Н-да, подумал Светлов, очень, очень хочется капитану Жарикову стать начальником лагеря, уж он тут наведет порядок! Светлов еще раз поблагодарил капитана, сказал, что непременно доложит о его работе в Главное Управление исправительно-трудовых учреждений, взял ампулы морфия и этикетку и вылетел в Москву.

В это время, в Москве

Секретно

Бригадиру следственной бригады следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР тов. Шамраеву И.И.

РАПОРТ

Сегодня, 6 июня 1979 года, мной, и.о. следователя по особо важным делам при Генеральном Прокуроре СССР, и руководимой мною группой оперативных работников линейного отделения милиции Курской железной дороги произведен осмотр служащих Курской железной дороги, дежуривших в ночь гибели гр. Ю. Рыбакова 26 мая с.г.

В операции приняло участие 32 сотрудника милиции, допрошены 214 человек на 27 станциях, разъездах и платформах Курской дороги от ст. Серпухов до Москвы. Всем допрашиваемым лицам предъявлялись фото погибшего Ю. Рыбакова и фототаблицы с портретами предполагаемых участников похищения Рыбакова и Белкина – гр. С.Гридасова, В. Акеева, Г.Долго-Сабурова.

Результаты операции отрицательные: все опрошенные лица дополнительной информации о гибели Ю.Рыбакова дать не смогли…

Энергии Пшеничного может позавидовать трактор «Беларусь» или танк «Т-34». Сидя в Подольском отделении линейной милиции, он уже дописывал этот рапорт, когда услышал голоса проходивших под окнами железнодорожников:

– А чой-то они уборщиц не допрашивают? Уборщицы тоже по ночам дежурять…

– А тебе больно надоть! – сказал другой голос, но Пшеничный уже взвился со стула, подскочил к окну.

– Эй! Стой! Какие уборщицы?

Слава Богу, все подольские уборщицы жили «на колесах» – в вагонах, что стояли в тупике неподалеку от станции. Был поздний вечер, уже давно и я, и полковник Марьямов, и все помощники Пшеничного разъехались по домам, но Пшеничный был человеком долга и отправился допрашивать уборщиц. И вот когда он «снимал» чуть ли не последний допрос, в дело вмешался его величество случай. Явился этот случай в лице вахтера вневедомственной охраны Сытина, сожителя уборщицы, которую допрашивал Пшеничный. Слушая вопросы Пшеничного, его настырное и дотошное: «Вспомните, дежурили ли вы в ночь на 26-е мая?», Сытин, невзрачный маленький мужичонка, вдруг сказал:

– Слушай, паря, ты к моей бабе не приставай. Ты меня послухай. Я ту ночь хорошо запомнил, потому шо был именинник, ты это можешь по моему пачпорту сверить. А Паша тогда хворая лежала, по женской части, да. И ото я замести нея в Царицыно дежурил. Токо я не по станции ходил, а гулял по путям, с машинистами товарника калякал. Там у стрелки товарняк стоял с «Жигулями», с новенькими, прямо с Тольятти гонют. Ото ж я с ними калякал, а тута им зеленый дали, – и где-то часиков в двенадцать или в час ночи. И токо им зеленый дали, а тут на путя какой-то парень выскакует с таким чемоданишком в руках. И дышит, как-будто бег от кого-то, рубаха вылезла из штанов. Чем, говорит, батя, в Москву добраться? Я говорю: шуруй, говорю, в товарняк, счас отходит, на «Жигулях» и проскочишь. Ну он и запрыгнул на платформу с «Жигулями». А токо товарняк тронулся, тут какая-то машина к платформе поскакует, из ея два мужика: «Батя, не видал парня с чемоданчиком?» – «А вам пошто?» – спрашую. «А он из больницы убег, психический». А парень и правда не в себе был маленько, это я сам заметил. А они промеж себя говорят: тута он должон быть, в товарнике, больше негдя. И – зырк на товарняк вскочили уже на полном ходу почти…

РАПОРТ СЛЕДОВАТЕЛЯ ПШЕНИЧНОГО (продолжение)

…Дополнительный опрос уборщиц Подольского железнодорожного узла показал, что в ночь с 25 на 26-е мая вместо заболевшей уборщицы Пелагеи Синюхиной на станции Царицыно дежурил ее сожитель вахтер вневедомственной охраны Николай Николаевич Сытин. Допрошенный мною Н.Н Сытин показал, что между 0 часов и 1 часом ночи 26 мая с.г. он видел молодого парня с чемоданчиком типа «дипломат» в руке, который сел в проходивший мимо товарный поезд, и двух мужчин, гнавшихся за этим парнем и тоже вскочивших на этот поезд. По предъявленным свидетелю фототаблицам гр. Н. Сытин опознал в парне Юрия Рыбакова, а в его преследователях – разыскиваемых нами Семена Гридасова и Виктора Акеева. Свидетель Сытин опознал названных лиц по приметам, категорически. Протоколы допроса и опознания к рапорту прилагаю.