Журналист для Брежнева или смертельные игры - Страница 18

Мы сидим в кабинете Светлова на третьем этаже – Минаев, Чурбанов, Светлов, я и уже вызванный из Прокуратуры Пшеничный. Светлов вытащил из сейфа черный чемоданчик – «дипломат» и выложил на стол найденные бриллианты и золотые украшения. Да, тут действительно было на что посмотреть! Это были прекрасные, тончайшие ювелирные изделия! Я вел в своей практике не одно ювелирное дело, но, пожалуй, таких изысканных украшений из прозрачно-бледно-зеленого хризолита, таких ажурных оправ к бриллиантам в виде золотой виноградной грозди или веточки розы я не встречал давно, разве что в Музеях Алмазного фонда. Безусловно, названная в следственных документах стоимость этих украшений – 100 тысяч рублей – была явно занижена, это обычная предосторожность оценщиков угрозыска, чтоб впоследствии было меньше хлопот с отчетностью.

Чурбанов поднял глаза на Светлова:

– Это не музейные вещи?

– Нет, – сказал Светлов. – Мы проверили – из музеев такие вещи не пропадали. Но, как видите, тут неполная коллекция, до гарнитура не хватает кольца, бус, серег.

Чурбанов вертел в руках самую эффектную вещицу – золотую брошь в виде розочки, украшенную хризолитом и бриллиантами.

– Галина Леонидовна эти штучки очень любит, – сказал он. – Я возьму эту до завтра, покажу ей. – И повернулся к Минаеву: – Завтра у меня заберешь. А вообще, я думаю, им надо дать возможность найти этого Белкина и остатки коллекции. Белкина действительно Леонид Ильич читает иногда, и я знаю, что после Вены он собирается писать еще одну книгу, ему нужны помощники. А эти цацки, – он кивнул на стол с украшениями, – если будет полная коллекция, МУР вполне может Галине Леонидовне на день рождения подарить, достойный подарок.

– А когда день рождения? – живо поинтересовался Минаев.

До этого момента генерал-майор Павел Сергеевич Минаев, пятидесятилетний высокий блондин с тонкими, нервными чертами лица, довольно хмуро выслушивал мои пояснения по делу Белкина и косо поглядывал на Светлова, явно готовя ему разнос за этот «прорыв» к Чурбанову. Но когда Чурбанов сам сказал, что МУР может сделать личный подарок Галине Брежневой, Минаев мгновенно оживился. Не нужно большой сметливости, чтобы понять, что на дне рождения дочки будет и сам папа, и уж если Минаеву будет позволено быть на этом дне рождения с подарком…

– В октябре, – сказал Чурбанов. – Время есть… – И встал, бросив во внутренний карман новенького генеральского кителя золотую брошь, украшенную хризолитом и бриллиантами.

Минаев повернулся ко мне, сказал:

– Светлов поступает в ваше распоряжение вместе со всем третьим отделением. Только напишите мне официальное письмо за подписью Руденко. – И добавил отдельно Светлову: – Все, что будет нужно – обращайся прямо ко мне, понял?

– Так точно, товарищ генерал-майор.

15 часов 35 минут

Мы остались втроем – Светлов, Пшеничный и я. Наконец-то можно было заняться делом. Впереди еще была масса канцелярской работы, а главное – большая часть одного из семи дней уже отлетела, а я еще не сделал ни одного следственного шага, кроме разве вот этого – получил в бригаду Светлова с его отделением и Пшеничного. Впрочем, это тоже не мало. Пшеничный доложил:

– Игорь Есич, машина «МК 46–12» внизу, с радиотелефоном, как вы просили. План следствия я составил. – Он положил перед собой стандартную, листов на 12, тетрадь. – Разрешите прочесть?

– Подождите! – прервал его Марат Светлов. – Кое-что нужно сделать срочно. – И крикнул в полуоткрытую дверь секретарше: – Зоя, Ожерельева ко мне!

– Тута я, – на пороге появилась статная, франтоватая фигура майора Ожерельева.

– Так! – распорядился Светлов. – Срочно в картотеку МУРа и МВД. Нужен человек с такими данными: мужчина, внешне бесцветный, лет 50–55, с металлическими зубами. К сожалению, это все.

– Но Марат Алексеевич! – взмолился майор Ожерельев. – С металлическими зубами у нас пол-Союза. У меня папа с металлическими зубами.

– Это раз, – не слушая его, продолжал Светлов. – Второе: посмотри в нашей картотеке, что у нас есть на Белкина Вадима Борисовича, корреспондента «Комсомольской правды».

Я удивленно взглянул на Светлова, он пояснил:

– Это на всякий случай. Надо бы еще и в КГБ узнать, но не хочется одалживаться. У них наверняка есть на него что-нибудь, раз он в «Комсомолке» работает, но, скорей, политические данные, а не уголовные. И третье, – он опять повернулся к Ожерельеву: – Подбери человека для командировки в Баку на два-три дня. Даже пару человек, для верности. Задача простая: взять в Аэрофлоте списки пассажиров рейса «Ташкент–Баку» за 12 мая этого года и сличить их по спискам учеников бакинской школы номер 171 за 67–69 годы. Если совпадет хоть одна мужская фамилия, – пояснил он мне и Пшеничному, – это и будет Олег Зиялов. Все. Доложишь через двадцать минут, – сказал он Ожерельеву. И опять повернулся к нам с Пшеничным: – Так, теперь можно разговаривать. Надеюсь, Валя, я ничего не взял из вашего плана?

Я понимал, что Светлов несколько бравирует своей расторопностью и смекалкой, показушничает, но, в конце концов, он все делает правильно. Во всяком случае – пока. Идея с Аэрофлотом безусловно стоящая, хотя и не стопроцентная – в Баку и в Ташкенте есть тысячи людей с одинаковыми фамилиями – какие-нибудь Гасановы, Мамедовы, Багировы и т. д. – там их такое же количество, как в Москве Ивановых и Петровых. Поэтому там может совпасть десяток фамилий, а не одна. Тем не менее, идея безусловно требует отработки.

Пшеничный, поддерживая свои тезисы на столе левой рукой, улыбнулся Светлову, сказал: